Кирилл и Наташа — участники микро-арт-группы «Город Устинов» — работают под этим коллективным псевдонимом с 2010 года, публично не называя своих имен. В период современной тяги к глобальности и гигантизму их искусство заставляет зрителя очнуться и переключить оптику в режим малых объектов. Микрофрагменты органической материи преображаются в их руках в «фантасмагории на ладони», а хрупкое и незаметное отвоевывает свои права у шумного большого мира. Ольга Турчина поговорила с художниками о работе в России и Швейцарии, недавно прошедшей выставке «Музей с доставкой», об их ближайших планах и о том, как деятельность современного музея может соотноситься и переплетаться с открытыми низовыми проектами.
— Начнем, как обычно, с истоков: откуда взялась микро-арт-группа «Город Устинов»?
Наташа: Город Ижевск был переименован на два с половиной года в Устинов — с 27 декабря 1984 года по 19 июня 1987 года, и в этот промежуток времени мы родились. 20 декабря 1984 года умер министр обороны СССР маршал Устинов, и начались мероприятия в память о нем. Мы просто взяли это условное, абстрактное название.
Кирилл: Нас спрашивали уже: «Кто такие Устины?» Если фантазировать, можно и с каким-то устьем проассоциировать. Или с Устиньей… В Европе вспоминают актера Питера Устинова. Когда мы указываем название группы в транскрипции, пишем просто Gorod Ustinov — как имя и фамилию. Тут появляется интересная смычка с личной историей, с жизнью отдельного человека, и вот город Устинов, исчезнувший как географическая точка, в данный момент состоит из тех людей, которые с ним поддерживают какую-то связь. Есть люди, у которых просто на всю жизнь прописано «место рождения — город Устинов», и они волей-неволей с этим сталкиваются. А для нас город Устинов — это еще и наша практика. Ведь каждый художник создает некий художественный ландшафт, являющийся частью культурного поля, и это нас роднит с проблемой территориальности как таковой.
— Ну да, города нет, а территория осталась, получается.
Кирилл: Город как бы обнулился. Мы находимся, скорее, по эту сторону некой точки отсчета, в которой город Устинов исчез как населенный пункт и появилось нечто другое. И что оказалось наиболее важным — этот населенный пункт не привязан географически к конкретной локации. Город Устинов может перемещаться, он может существовать в нескольких местах одновременно. И это те смыслы, которые заранее трудно было предугадать, но которые сейчас становятся важными и ощутимыми на уровне идентичности. То есть мы теперь пишем: «Живут и работают в перемещающемся городе Устинов». Это, с одной стороны, могло возникнуть изначально как концептуальная шутка, но сейчас то, что мы создаем, нас «перемещает», мы оказываемся там, где «Город Устинов» востребован. То есть эта эфемерная территория и название, концепция стали ощутимы как реальный контакт, как мост к сообществу, к какой-то точке в пространстве.
К примеру, когда мы в прошлом году были в резиденции в Цюрихе, нам повезло стать частью местной среды — по крайней мере, почувствовать себя ее частью, почувствовать отклик. Хотя это непростая задача — просто приехать в совершенно чужой контекст и выстроить с ним такие отношения, чтобы возникло нечто общее. Недавно мы снова там были, потому что нас зацепило и зацепило одну художницу из Цюриха — Эстер Эпштейн (Esther Eppstein). В общем, можно сказать, что в июле—сентябре 2018-го и снова в июле 2019-го «Город Устинов» находился в Швейцарии. Скоро мы окажемся в Перми, где надо готовить большую выставку.
Проект «Museum.Delivery» («Музей с доставкой»). Швейцария, 2018 г.© «Город Устинов»
— А чему будет посвящена выставка в Перми? Или это тайна?
Кирилл: Это не тайна, это как раз то, о чем стоит рассказать. Было бы интересно рассказать о двух проектах — о выставке в Перми и о «Музее с доставкой». В общем-то это два полярных явления.
— Тема музея меня очень волнует: ведь я являюсь музейщиком, сотрудником Московского музея современного искусства. Так что начнем с «Музея с доставкой».
Кирилл: Да, этот проект уже стартовал, он бессрочный, мы запустили его как раз в Швейцарии в сентябре 2018 года. Идея его в том, что мы создаем, формируем набор-конструктор из произведений, материалов и идей. «Музей с доставкой» — это портативная выставка-мастерская. При этом здесь мы также создаем некую общую территорию — музей как собрание временных явлений. Можно по-разному объяснять, почему именно музей. Нас спрашивали, почему не «выставка с доставкой», не «инсталляция с доставкой» и так далее. Мне кажется, музей феноменологически связан с представлением о человеческих ценностях. Для нас ценности сводятся к очень точечным вещам типа песчинки, зернышка, к значимости отдельного момента. Поэтому у «Музея с доставкой» очень гибкий, портативный формат. Это импровизация, которая разворачивается там, куда музей приглашают, и, скорее, не нами, а усилиями тех людей, с которыми мы вместе его выстраиваем, вступаем в контакт.
— То есть выстраиваете какую-то общую ментальную и физическую территорию.
Кирилл: Да. Есть разные музеи: Музей города Устинова, Музей ландшафта, Музей огня, Музей одного платья, Музей одной книги… Вместе с теми, кто заказывал, то есть приглашал музей в Швейцарию, мы создавали микроинсталляции из наших работ. Мы приходили в гости, а после ужина убирали со стола, и тут же появлялись произведения — обсуждалась общая задумка, включались еще и какие-то природные материалы, которые мы тоже предлагали в качестве объектов, или предметы интерьера. Важно было именно вот это выстраивание, и каждый раз оно по-разному складывалось и складывается. Но «Музей с доставкой» — это не обязательно личное пространство: мы были и в школе, и на книжный фестиваль нас приглашали, и в кооперативном доме были. В этом году в Москве в рамках резиденции музея «Гараж» мы активно собирали проекты других художников, из соседних мастерских и не только, чтобы подкрепить эту идею общей территории, диалога. И, снова поехав в Швейцарию, мы показали там девятерых российских авторов.
Проект «Museum.Delivery» («Музей с доставкой»). Швейцария, 2018 г.© «Город Устинов»
— В «Музей с доставкой» вы привлекаете не только публику, но и художников.
Кирилл: Ну, теперь да.
— Поскольку здесь выстраивается общая художественная территория, получается, что это уже и коллективный проект? Или другие художники являются как бы вашим «материалом?
Кирилл: Ну нет, точно не материалом. Проект в той мере коллективный, в какой в нем участвуют другие художники. То есть кто-то нам дает несколько объектов, которые мы в общую структуру встраиваем, кто-то — целый, уже отдельный, музей. Например, с Устиной Яковлевой у нас получился, можно сказать, «Музей Устины». Но эти связи могут меняться. То есть сейчас художник участвует, а потом он может из проекта выйти, если, например, ему понадобились работы. Мы не создаем коллекцию. То есть, если «Музей с доставкой» разобрать, в общем-то это такое ничто. Это процесс, это ситуация, которая появляется в результате встреч.
— А где все это хранится? Это же надо с собой таскать, перевозить…
Кирилл: Мы стремимся к тому, чтобы объекты были небольшого размера. Небольшой размер означает и другой тип восприятия.
Инсталляция вообще очень гибкий формат, динамический. По сути, это эфемерный жанр, она зарождалась как пространственное высказывание, которое существует в определенном контексте определенное время. Так вот, в нашем случае контекстом является практически человеческая ладонь, и время его существования может исчисляться минутами или даже секундами.
Микроинсталляцию мы выводим как некую форму работы, как медиум. «Музей с доставкой» состоит из множества микроинсталляций, отдельных музеев, внутри которых могут быть еще микроинсталляции… Но вообще «Музей с доставкой» не оставляет никакого материального следа.
— Но документация остается? Или не всегда?
Наташа: Всегда. Мы делаем фотографии.
Кирилл: Но мы не контролируем ее объемы. Это может быть и одна фотография, и много. Мы к процессу документации достаточно гибко относимся. Проект можно назвать практическим экспериментом по исследованию функции музея.
Главная формула в нашем случае звучит следующим образом: музей — это то, что еще не случилось. Самый важный опыт — некое событие, но событие не как мероприятие, а как то, что ты не можешь предугадать. Когда оно произойдет, ты не знаешь. Мы не уверены в том, что оно состоится, в том, что «доставка» музея произойдет. Если совсем максималистски подходить, предельно смотреть на это — согласятся ли люди с тем, что мы действительно нечто ценное принесли и заняли их время не зря.
— То есть «доставка» музея происходит, когда то, что вы хотите донести до людей, проникает в их сознание, да?
Кирилл: Ну, когда общая территория возникает, музей как некая объединяющая идентичность, точнее, множественность. Когда это ощущается, разделяется, тогда музей «доставлен».
— Очень интересно. Совершенно необычное понимание музея и поворота именно музейности в вашем ключе. Вообще, я думаю, и в России, и за рубежом существует более или менее однообразное понимание музея, уже устоявшееся, — как некоего заведения, где хранится коллекция; эту коллекцию показывают, ее как-то ротируют, возят, делают выставки, обмениваются экспонатами, опытом, проводят конференции и так далее. А вот такой интересный поворот понимания музея, как у вас, — мне кажется, это новое слово в музейности, это территория для расширения и углубления вот этого самого явления.
Кирилл: Да, и это связано еще с тем, что обычно музеи отсылают к неким событиям, которые произошли в прошлом.
— Да, к артефактам каким-то…
Кирилл: В Швейцарии мы не только проект и художников из России показывали. Там мы тоже искали авторов и вообще потенциальных участников, которым интересен «Музей с доставкой». Осенью покажем швейцарцев в Красноярске, Перми, а если успеют посылки — в Екатеринбурге, Саратове, Москве и так далее. Не обязательно даже анонсировать, мы просто берем музей с собой, куда бы ни направлялись. Еще в Ижевске, конечно, хотя в последнее время мы там не проявляем себя в виде каких-то публичных мероприятий, просто некогда. Мы обычно в Ижевске готовимся к чему-то, чтобы ехать дальше.
«Корневая система: лаборатория художественного музея». УРМИИ (Ижевск), 2016—2017 гг.© «Город Устинов»
— А Ижевск вообще-то готов к каким-то новым явлениям?
Кирилл: Если Ижевск разобрать на атомы, есть отдельные люди, для которых как раз «Музей с доставкой» хочется делать. А вот большие выставки организовывать там достаточно трудно. В целом — именно в плане институциональных историй или публичных мероприятий — ижевская среда кажется инертной. Но, как только начинаешь переключаться на другой уровень, есть интересные люди и отдельные встречи, которые важны для нас, просто важны как встречи. Какими-то проектами мы в городе занимались, но, скорее, в качестве лаборатории, а не для того, чтобы сделать нечто знаковое.
Здесь как раз можно перейти к выставке в Перми. В качестве эксперимента мы в Удмуртском республиканском музее изобразительных искусств в 2017 году делали годичный проект, который назывался «Корневая система: лаборатория художественного музея». Они убрали постоянную экспозицию, там сменилось руководство, появился новый директор — наша сверстница Вера Вахрушева, и, убрав постоянную экспозицию, они пригласили нас.
Мы предложили поэкспериментировать с тем, как показывать коллекцию, не «постоянную», а «основную» экспозицию делать. Этому соответствовали три части проекта. В первой мы показали «сливки» коллекции, всё вместе: живопись, графику, советских художников, западноевропейских и так далее… Вторая представляла собой серию выставок одной картины. Мы предложили УРМИИ придумать способы, как зрителя подвести к работе, будь то мозаика для детей, какие-то схематические изображения, интеллектуальные отсылки или что-то еще. Важно было опять же, как мы любим, оптику перенастроить и сказать: давайте сейчас покажем только одно произведение, подумайте, как бы вы могли с ним взаимодействовать. Музей делал три такие выставки-упражнения на эту тему.
— Но делали это музейные кураторы, да?
Кирилл: Да, но первую выставку проекта мы самостоятельно собирали и выбирали из коллекции, пытались импульс, искорку там заронить.
Выставка «Terra Udmurtia». Менсадык Гарипов и современные художники Удмуртии. УРМИИ (Ижевск), 2017 г.© Удмуртский республиканский музей изобразительных искусств (УРМИИ)
— То есть вы работали с музейной коллекцией.
Кирилл: Да. А потом следующие эти выставки одной картины делали уже без нас. И третью выставку опять курировали мы. Она называлась «Terra Udmurtia», это был своего рода художественный ландшафт республики. Лейтмотивом стали работы Менсадыка Гарипова, который как раз в 1986 году, когда был город Устинов, проиллюстрировал замечательную книгу «Мифы, легенды и сказки удмуртского народа». Это были только устные предания, и он очень точно их изобразил, чего никто до него не делал. Книга детская, она практически в каждой семье была, и, что немаловажно, она была впервые издана в городе Устинове.
Значит, Пермь. Арт-директор пермского Музея современного искусства Наиля Аллахвердиева, когда узнала про этот эксперимент, про лабораторию и про выставку «Terra Udmurtia», пригласила нас сделать выставку про художественный ландшафт Удмуртии. Потому что Пермь — это соседний регион, такую локальную историю было бы интересно показать именно пермякам, их зацепить. Но к тому моменту мы поняли, что, в общем… у нас даже проблема такая возникла, когда нужно было уже приступать к работе, что делать выставку, подобную «Terra Udmurtia», — такую энциклопедическую, обзорную — уже неинтересно, это инерция по отношению к тому проекту, который уже был сделан. И в то же время хотелось выйти за пределы локального контекста. Потому что та выставка была очень локальная, она, скорее, была отпечатком среды, но не трансформировала ее.
Мы решили выйти на некую универсальную категорию, мы постепенно ее нащупывали и вернулись все-таки к Удмуртии — не только к художникам, но и к нехудожественным сообществам. Важно показывать, что не только и не столько художники активны в появлении новых смыслов.
В Ижевске, например, более активным является Центр современной драматургии и режиссуры (ЦСДР) — по сути, любительский театр, который стал чуть ли не центром современной культуры на данный момент. Или экологические активисты, которые ежемесячно проводят акцию по раздельному сбору мусора, куда съезжается почти весь город. Люди везут макулатуру, пластик, везут все отдельно в назначенное время к назначенному месту, волонтеры там помогают все это раскладывать так, как нужно. В конце концов, «Зеленый паровоз» влияет на законодательство, активисты осознанно всем занимаются и понимают, как можно переходить от непосредственных действий, малых дел к системным преобразованиям.
Будет и деревня Сеп, где появился Народный музей исчезнувших деревень. Хотя это такой культуртрегерский проект, он основан на инициативе местных жителей, которые хотят, чтобы как можно меньше людей покидало деревни, и стараются насытить собственную жизнь и пространство Сепа культурными событиями.
Если кратко, то выставка — об отношениях с пространством и музеем. Отношения с музеем у нас уже встроены в собственную практику. Что касается отношений с пространством, тут у нас такая трехчастная структура, и она как бы расшифровывается в названии. Выставка будет называться «Земля Музъем». Это такое удмуртское слово, оно означает «земля».
Проект «Erde der Langstraße» («Почва Длинной улицы») в рамках подготовки выставки «Земля Музъем». Площадка Die Diele (Цюрих), июль 2019 г.© «Город Устинов»
— То есть «Земля Земля» получается (и по созвучию: «земля» — «музей»)?
Кирилл: Да. В какой-то степени это тоже некая воображаемая территория.
Наташа: У слова «музъем» мы берем три значения — «почва», «территория» и «планета».
Кирилл: На первом этаже там будут эксперименты с трансформацией — и с природными материалами, и с тканью. Но идея в том, что в этой части нет чего-то определенного, это свободные, абстрактные трансформации, которые являются в какой-то степени, можно сказать, эволюцией материала. В общем, «Почва» у нас состоит из бессловесного и, скорее, беспредметного. Второй этаж, расшифровывающийся как «Территория», — скорее, уже про то, что воспринимается как окружение. Это про окружение как ландшафт или окружение, которое можно трактовать как социальное. Здесь как раз будут задействованы сообщества и работы художников, которые касаются опыта взаимодействия с социумом или с местом. Зоя Лебедева жила в деревне Бураново в Удмуртии, и с этой деревней у нее связано много работ. Или вот Маяна Насыбуллова приедет и будет делать слепки на улицах вокруг музея…
«Terra Udmurtia» там тоже будет на горизонте, но она будет присутствовать как такая карта художественного ландшафта Удмуртской Республики вместе с артефактами разных художников.
— В процессе общения с вами у меня создается ощущение, что «Город Устинов» — это не просто микро-арт-группа или территориеобразующее явление, а уже институция. В свое время такой институцией для искусства стала группа «Коллективные действия». Для создания проектов вы привлекаете и художников, и другие институции (например, музеи — через ваш «Музей с доставкой»). Вы — та самая магнитная частичка, которая притягивает к себе и образует эту огромную территорию культуры, искусства. Похожей арт-группой/институцией, на мой взгляд, стали «зипы», действующие в Краснодаре, — с кем они только не взаимодействуют! Хотя они работают, конечно, совершенно по-другому, но, как и вы, диктуют свои законы, и эти законы истинны, они воспринимаются как реально работающие. Насколько это мое ощущение правильно? Что вы думаете на эту тему?
Кирилл: Ну, «Город Устинов» действительно разросся. Да, институция… обрести свою конституцию (смеется) или манифест… Вот у нас есть манифест бессловесный.
Если говорить о том, как это выросло, мы вышли в социум как бы точечно, через исследование прикосновений, пришли к мастер-классам, к микро-стрит-арту, к выставкам, инсталляциям, мастерским, «Музею с доставкой». Например, параллельно появились объектно ориентированная онтология, объектно ориентированная философия. Объектно ориентированная поэзия возникла и так далее. Что-то начало проговариваться, стало частью дискурса. Хотя мы как бы изолированно чем-то таким с 2008 года занимаемся.
Наташа: Вот Женя Суслова совершенно с другой стороны это видит. Мы как бы с материальной точки зрения к этому идем, а она — от философии.
Кирилл: Ну, и третий этаж пермской выставки (мне хочется про нее дорассказать, чтобы было общее представление), где мы «землю» трактуем уже как «планету». Там мы входим в цифровое пространство. То есть мы начинаем с рукотворного и природного, переходим к социальному и артефактам социальных взаимодействий, от свободной трансформации материалов — к предметности. Это все первый и второй этажи. А на третьем все обнуляется. Там у нас абсолютно пустое пространство, виртуальная мастерская. Мы опять возвращаемся к этому принципу создания мастерских, открытого кода для зрителей, для участников, посетителей. Мы установим там комплекты виртуальной реальности (шлемы, контроллеры), и будет приложение для смартфонов, которое на основе графических маркеров будет показывать инсталляцию, дополненную реальность.
— А что там будет, в этой виртуальной реальности?
Кирилл: Там будет возможность создать собственную вселенную прямо здесь и сейчас, с чистого листа, с создания вокруг себя простыми действиями некоего пространства, выбрать определенные кисть, цвет, эффект…
Наташа: Там полная пустота, ты как бы видишь сквозь себя.
Кирилл: Ничего не видишь, да, у тебя даже тела нет.
Наташа: Это тоже нужно уметь — не опираясь на материал, что-то создавать. Это очень сложно, на самом деле.
Текст подготовлен при участии Марии Дорониной.
Источник:
